помнишь историю про обрушившиеся своды божьего дома, уилл? несчастные прихожане, погребенные, убитые, искалеченные в момент сокровенной молитвы и единения. цел ли твой, наш дом, уилл, не настиг ли страшный суд в ночных кошмарах? я прекрасно осознавал, что мой поступок мог привести к различного рода/тяжести последствиям и был готов передать в твои руки собственную жизнь. решай, как с ней поступишь, лучшее творение, ты заслужил. я же, в свою очередь, пожертвовал многим, чтобы заполучить единственную душу. достаточно ли? какова цена свободы, каков аромат заточения? спертый, душный, сдавливающий легкие невидимыми путами. мне оставалось лишь удовлетворять вечный голод созерцанием, интимным общением с бестелесными образами, детальным воссозданием воспоминаний на бумаге. о, этот кукольный стеклянный домик с чаепитиями и безупречно сервированными зваными ужинами - мнимая забота, граничащая с грубой насмешкой, издевательством над привычным бытом и укладом. пожалуй, я бы усадил "персонал" за обеденный стол, предварительно пронзив конечности стальными прутьями и стянув шелковой нитью губы. "тише. ни единого слова во время еды". "миссис ***, джек сегодня опоздает, не переживайте, мы прибережем для него лакомый кусочек".
я ждал три года, уилл и пытался испытать то, что ты чувствовал. забавный зверек с острыми зубками и прочной веревкой на шее. правда, тебя отпускали "погулять" и в "соседний двор". если отбросить условности и игнорировать глубины сознания, предоставленная мне территория была значительно скромнее в размерах. однако, я сумел пробраться несколько дальше, эгоистично удовлетворить потребность в развлечениях написанием весьма интересных статей, полностью противоречащих мнениям некоторых "экспертов", представляя их вытягивающиеся, искаженные досадой лица. ты читал или упорно игнорировал факт моего существования, занимаясь воссозданием такого же кукольного стеклянного домика, заполняя его декорациями и ширмами из совершенно чуждых, далеких людей? я проявил огромное терпение и великодушие. столько страждущих, молящих: "укажи путь, преврати в орудие". я вел продолжительную и упорную борьбу с желанием причинить боль. уилл, тебе известно, как притягательны "сколы" на гладких поверхностях. отметки и печати исключительного страдания. запах крови и страха раненного животного. и сердце пропустит удар, и восхищение заполнит, вытесняя подчистую всякое сожаление, и хочется большего, залатать или сломать окончательно. но ты достоин руки истинного мастера, уилл. крепкого связующего с реальностью.
теперь я ждал месяц. и эбигейл ждала. я обещал, что семья воссоединится. настоящая семья, а не набитая газетными обрезками фальшивка. я дал обещание, не сомневаясь, что воля моя исполнится, но с каждым днем уверенность подвергалась жестоким испытаниям. сомнения - вот главный враг в любом деле. сомнения, точащие целостный фундамент. уилл грэм способен удивлять. я размышлял о будущем, сидя на утесе, что был похож на тот, где пришел конец прошлому и зародилась новая жизнь. я напоминал себе мечтательного юношу, грезящего, полного светлых фантазий и чаяний. я напоминал себе и решительного отца, несущего ответственность за обретенных близких. свыкнуться, отринуть от въевшегося в кожу одиночества - не так уж и легко, но эти узы, определенно, приятное обременение. крест, который будешь нести, сдерживая гордую улыбку. эбигейл часто спрашивала о уилле. что таить, некоторые вечера разбухали и трескались от обилия упоминаний. она переживала, что грэм не простит маленькую шалость и затянувшуюся ложь. я не разделял волнений, ибо знал, какое место эбигейл заняла внутри него. ещё одно прощение, ещё одно доказательство любви. я подготавливал её, учил многим тонкостям и открывал занавесы тайных знаний. однако, мы были осторожны, скреплены договоренностью сдерживать "чудовищ", довольствуясь охотой на дичь в окрестных лесах. нас не существовало. мертвые монстры, тела которых уничтожило время и вода. мертвые истории, которые были написаны и подведены ровной чертой. упоминания в базах данных - не более. я разберусь с ними чуть позже, чтобы не вызвать лишних подозрений и вытравлю любую остаточную информацию.
дворцы памяти
- уилл, ты думаешь обо мне? - ответ снова очевиден и, на этот раз, будет произнесен в утвердительной форме. грэм отбросит притворство вместе с потрепанной свалявшейся шкурой и предстанет предо мной в верном обличье. я открыл для него мир, безграничный. пустующую галерею, требующую гениальных шедевров. он знает, что нужно. он уже совершал подобное, наяву и в фантазиях. он познал первозданную красоту природы и трепетал пред дикостью самобытности.
- позволишь? - и этот ответ мне известен. я разрываю сухожилия, мышцы ног быстрым движением скальпеля, лишая его опоры. я - столп, я - поддержка. бережно усаживаю к себе на колени, прижимаясь всем телом, успокаивающе поглаживая кудрявые завитки и хрипло смеюсь в то время, как он вскрывает мою грудную клетку.
на следующий день все решится. я выеду в предрассветный час, чтобы успеть добраться к наступлению сумерек. вместо наслаждения несколькими часами спокойного сна, складываю необходимые вещи, чтобы отвлечься. пара утепленных брюк и пиджаков, рубашки, неизменные ровные ряды галстуков, белье. кремовый кашемировый свитер и костюм смиренно ожидают своего часа на вешалках. несмотря на то, что исход событий подернут флером неизвестности, я не изменяю привычкам. никогда. в чемодан также ложатся столовые приборы, ножи (в том числе и охотничьи). спустившись в отапливаемую камином гостиную, устроившись поудобнее в кресле, наблюдаю за мерно покачивающимися языками пламени. эбигейл уже спит и я отказываю себе в долгих прощаниях, отдав предпочтение содержательной записке с указаниями дальнейших действий. небольшой дом служит неким перевалочным пунктом, поэтому ей тоже предстоит собраться. на мгновение закрываю глаза, представляя лицо уилла в момент нашей последней встречи, в наш последний ужин. умиротворенное, расслабленное, совершенное. я разделил с ним потрясающий деликатес, который когда-то предназначался лишь мне одному. моя маленькая птичка, беделия, больше не сможет петь. уилл сам выбрал соус, с которым я подал язык экс-невесты "синей бороды". последней невесты. и слов тех вкус навек во мне застыл, и я забыл, что правды яд они мне даровали. её призрак не тревожит мой покой. а твой покой я уберегу.
| And as I bear my inner soul I've kept it hidden and safe Fulfill the gods' desire To hold their waning flame A sacred life | |
|
| | The blood on my hands you see Can not be washed away I am chosen by destiny To dwell in misery | |
frederic chopin – waltz no. 10 in b minor op. 69 no. 2
следы от подошв на снежном полотне. воротник пальто, отороченный мехом, поднят. классический шарф из плотной материи оборачивает шею простым парижским узлом. перчатки из лайковой кожи предусмотрительно сняты и спрятаны в карман. я передвигаюсь неспешно, чуть опустив голову, словно ожидая внезапного нападения, заранее группируясь и прислушиваясь к каждому звуку. сознательно безоружен. мой друг, сейчас мы, действительно, в одинаковых условиях. порыв ветра растрепал идеально уложенные волосы. откидываю челку со лба и вглядываюсь в свет окон. запах уилла интенсивнее, чем когда-либо, но сейчас дополнен другими нотами. замерев, шумно втягиваю воздух. снова выжидаю. новый порыв - входная дверь распахивается настежь. замечательно, он покинул убежище и лично встречает гостя. судя по нетерпению, долгожданного. напряжение сводит мимические мышцы, превращая лицо в гипсовую маску. маска крошится по мере приближения уилла, отражая, пусть и скупые, но эмоции. момент абсолютного счастья, если бы оно существовало.
- уилл, - вторю в ответ эхом. твои руки накрывают плечи и это тепло просачивается сквозь преграды из ткани. - я знаю. прости, - так нужно, так правильно. одно лишь "прости" не отражает и десятой доли того, что крутиться у меня на языке, но все слова будут сказаны позже. не здесь. - мой мальчик, - я притягиваю тебя ещё ближе, силясь слиться, окончательно срастись. подбородок покоиться на непослушных волосах. - ты ведь простишь меня? - уточняю, приподняв уголки губ в легкой улыбке. пальцы ищут контакта и пробираются под ткань мятой рубашки, надавливают на разгоряченную кожу.
я ощущаю присутствие духа, равного мне. духа осязаемого и плотного. я ощущаю его сильнее, чем когда-либо, и неподдельно восхищен его величием. я прорываю оболочку, чтобы насытиться близостью. я рушу своды церкви в момент сокровенной молитвы и единения. я не жажду поглощения. полного понимания вполне достаточно. дух со мной. дух принадлежит мне, равно как и я принадлежу ему. стены меж нами пали.
и сердце пропускает удар. и я беру тебя за руку, прервав миг торжества встречи, не проронив ни слова, затягивая в дом, припечатывая к стене в прихожей весом своего тела. дух равного, впусти меня. я жестко сдавливаю твое лицо пальцами, оставляя красные следы-полосы. покажи мне, как ты преобразился. откройся. я хочу вновь подвергнуть тебя небольшому испытанию. ладони хаотично перемещаются, освобождая острые плечи от рубашки. губы впиваются в углубление над ключицей. невыносимая жажда. месяц, как оказалось, может тянуться медленнее, нежели год.
духи властные и свободные, готовы ли вы к охоте?