у сасори хриплый смех. скрипучий, словно ходишь по прогнившим деревянным доскам. дейдара, впервые услышав этот смех, пугается и как-то нервно проводит тыльной стороной ладони по лицу. дейдара не привык видеть напротив себя кукловода не внутри его низкой «обрухлой», как единожды выразился подрывник, куклы «хируко». у дейдары смех звонкий, такой ещё подростковый и переполненный жизнью и чем-то ещё — сасори сложно связать цепочку ассоциаций — он никогда этого не испытывал. дейдара смеётся над детским кукольным лицом сасори, смеётся с того, что какая-то дряхлая старуха и простушка-из-конохи разрушили половину его кукол. любимых кукол. у кукольника свои выводы на этот счёт, он слишком невозмутим. дейдара задаёт слишком много вопросов после поединка красного скорпиона. дейдара спрашивает обо всём, потому что он цел и почти невредим, поэтому порасспрашивать кукловода есть силы. сасори на человеческий манер цокает языком, обозначая то, чтобы напарник заткнулся; у сасори руки в крови и он не знает чья это: из коробки с его сердцем, которую, ещё несколько сантиметров вверх, и разбили бы как планировали или же от простых людей, которые слишком много возложили на свои плечи. сасори вытирает руки о подолы разорванного дейдарового плаща, тот не замечает, лишь мычит привычно, переключившись на своё. сасори вытирает руки, чтобы провести правой по гематоме на плече своего искусства будущего. сасори вытирает руки, потому что знает, что будет прикасаться к золоту. к вечности. к своему искусству.
сакура, лежащая на глиняной птице дейдары, подаёт лишь слабые признаки жизни. слабое дыхание о потрескавшиеся осколки костей, которые когда-то имели анатомическое определение — «рёбра». девочка, которая потратила всю свою чакру. совсем уже не простушка, которая отчаянно сражалась до последней атаки и боролась за свои мечты. сакура харуно — куноичи из деревни скрытого листа, которая больше уже не ступит на бренную землю своей родной деревни под именем своим, данным при рождении. ещё не распустившаяся вишня, которая обязательно даст свои плоды. дейдара спрашивал зачем они берут с собой эту девчонку, а у сасори на всё лишь один ответ: — хочу увидеть цветение вишни в этом сезоне.
он загорелся этой идеей ещё тогда, на поле боя, отражая удар за ударом девочки-героя. она казалась ему неполной. каким-то обломком корабля или же незавершённой картиной на полотне. она казалась ему неполноценной. её волосы были цвета лепестков вишнёвых. её глаза были цвета скошенной травы. всё такое живое, что сасори впервые захотел убить всё разом в замедленном времени. он думал: «пусть живёт» // «пусть не отпускает свою волю». кукольник совсем не скрывал того, что девчонка с внушительной силой и отличными познаниями в исцелении чакрой заинтересовала его. высчитывал процент успеха. размышлял стоит ли затеянное таких огромных затрат не только чакры, но и припасов, запасённых для изготовления кукол. сердце в коробке стучало так громко, что он возвращался каждый раз лишь к одной истине — это и есть искусство. то, что он хочет сделать с ней — его рука прикоснётся к ней, чтобы та стала прекраснейшим его творением в истории всего развития сасори как создателя кукол. он долгое время размышляет на эту тему, пока глиняная птица парит над землёй. дейдара ворчит, слишком громко разговаривает, потому что в очередной раз не находит себе собеседника, которому в красках можно будет рассказать обо всём произошедшем — сасори не любит тон_интонации голоса тсукури. голос подрывника просто бесит его, он неоднократно урезает того на полуслове, говоря об этом с каким-то нескрываемым раздражением.
///////
сасори заставляет принять её бутылёк с жидкостью бледно-оранжевого цвета, разбавленного лишь несколькими каплями воды, чтобы убрать свойственную горькость, собранной в одной сыворотке, трав. он следит за ней первый раз, когда протягивает небольшой флакон. она недоверчиво тогда смотрела, думала, что отравить захотел. думала о многом, пока ротовую полость обжигал флакон её смерти. сасори лишь немного позже говорит о том, что же она приняла, потому что харуно слишком открыто стала обращаться к кукольнику. не боясь. спокойно. она впервые тогда почувствовала какую-то невообразимую расслабленность и покой, словно лежала в тёплой постели у себя дома в конохе. она так сама сказала ему, когда сасори всё же спросил о её самочувствии, увидев как пальцы рук больше не сжимались кольцом. он говорит, что эта сыворотка поможет ей свыкнуться. прямой ответ на незаданный вопрос. зачем ты оставил её полуживой, сасори? // эта сыворотка поможет тебе, снизит нервные импульсы, отвечающие за условные рефлексы. зачем ты так много отдаёшь ей своего внимания, кукольник? // ты не должна становится машиной убийц, не для этого я тебя сотворил, харуно. что ты видишь в её глазах, в которых уже виднелась сгоревшая мёртвая трава? // вечность.
тогда он впервые что-то ей объяснил. тогда она, наверное, и поняла, что ей ничего не грозит, потому что она только его. лишь его вечная кукла, которую он совсем не собирается держать в клетке или забирать у неё волю. он воспринимал своих кукол как что-то духовное. глубокое. он видел в них отражение себя, но почему-то в последней из созданных кукол захотел увидеть что-то другое. она стала настоящим олицетворением себя внутренней и всех тех идей сасори об искусстве. она была идеальна в каждой частице. в каждом взмахе руки и движении плавном. она держала ранее несвойственную для неё грацию и внутреннее спокойствие от поступающей в увянувший организм сыворотки от кукольника. она показывала ему свои ожоги от этого успокоительного, а он лишь махал на это кистью руки, мол делай, что хочешь. и он делал это специально, внимательно изучая все принятые ею решения.
сасори поделился с лидером своими планами на счёт сакуры харуно, потому что никому не нравилось появление куноичи из скрытого листа. сасори не нравились эти недовольные сморщенные в хмурой гримасе лица. сасори знал, что своих кукол он держит под защитой крепкой. и он не позволит себе впасть под чьё-то руководство. в первые дни дейдара заглядывал к нему в мастерскую, вызывая очередные порывы раздражения бурлящего. но дейдара удивлялся. по-детски тыкал пальцами тёплыми_живыми в, как он считал, мёртвое тело. сасори упускал некоторые факты преднамеренно, не желая раскрывать всех планов перед двумя парами внимательных глаз. в этом были немного схожи тсукури и харуно. и именно в ней это вовсе не нервировало алого скорпиона.
— харуно, ты не должна бояться меня, — он смотрит своим пристальным взглядом, совсем не собираясь его отводить. быстрыми движениями прокалывает сенбоном кожу сакуры в нужных для него местах, чтобы подшить некоторые места, которые повредились во время вылазки их с дейдарой «команды». откладывает длинную иглу на деревянный стол и обтягивает нити своей же чакрой для большей быстроты уже заученных годами движений рук. — я не охотник, моё дело не приручить тебя, ты вольна сама выбирать. в этом и заключалось твоё перевоплощение.
он накладывает швы. разрезает её кожу по кускам и не видит во взгляде пустоту. в который раз он это делает? сакура с некоторыми «проблемами» уже научилась справляться сама, но иногда всё же сасори вот так, как сейчас, садиться на деревянный стул и помогает ей. подлечивает расходуя свою чакру. успокаивает расходуя привычный набор слов, разделённый на каждый день. говорит сасори слишком мало. слишком редко, но, если начинает, значит это весьма важно и необходимо послушать.
уходит, завершив свою работу, и лишь алые облака медленно продвигаются по небу звёздному, закрывая полную луну.
из рта дейдары доносится щебет птенцов и его вечное «сасори но данна» — единственное, что было правильно и рационально в нём. они втроём сидят на скамье, сасори поближе придвигает керамическую посудину с такояки этим двоим. дейдере, который вечно голодный маленький ребёнок и сакуре, которая до сих пор не отказалась от «человеческих привычек», а кукловоду почти плевать на это и он почти не против. они все после миссии, не по доставке очередного хвостатого — так просто доставить нужный свиток от лидера ххх шиноби-отступнику. им запрещено раскрывать данные, читать чужие послания и сообщения. дейдара считает себя удивительным художником и хочет знать обо всём, что его не касается. даже о сакуре, у которой с этого месяца новый шов на лице, протягивающийся с левого виска до правой скулы. сасори об этом не говорит, но думает, что сакура давно уже разболтала всё. дейдара рассказывает о том как применил глиняных птиц, и подорвал десяток шиноби в одну секунду.
— сейчас мы возвращаемся на базу. думаю, что после этой миссии нас отправят на отловлю хвостатого, — прерывает лепет подрывника сасори, обводя взглядом обоих. он специально не говорит, что скорее всего им на плечи взвалят поимку девятихвостого. об этом толкует уже дейдара, привстав со своего места на долю секунды. просто очередной маленький вихрь, вскруживших дейдару, эмоций. дейдара обычно договаривает вещи, которые сасори предпочитает просто опустить в присутствии харуно. не из-за жалости или какого-то страха. вовсе нет. он хочет наблюдать за ней, когда они один на один. когда он может считывать любое изменение в ней, как внешнее так и духовное, потому что с каждой куклой своей он связан нитями. и нет, это вовсе не нити чакры.
у сакуры на пальце кольцо схожей формы с его собственным лишь с одним различием — камень розоватого цвета и знак «桜» на всю грань. подарок от создателя своей любимой кукле. для сасори это ничего, но для харуно это просто памятка. очередное напоминание о том, какой же она неполноценной была всю свою жизнь. какой она была неполной. нельзя сравнить сейчас прошлую сакуру харуно из деревни скрытого листа и нынешнюю сакуру харуно, носящую плащ олицетворяющий всю её печаль — официальное присоединение к акацки «по рекомендации» сасори.
