йорверт говорит на старшей речи, но смысл большинства слов не понимает. он говорит на старшей речи из-за привычки. говорит, потому что так разговаривали с ним в dol blathanna. и слышать эти тембры и интонации было привычным делом. может поэтому даже сейчас, в привычной речи, он использует ключевые слова из старшей речи. чтобы вернуть себя во времена те. чтобы забыть на секунду о том, что он лишь убийца без дома. эльф, живущий лишь благодаря собственной воле и стремлению к жизни. он хочет новую жизнь увидеть и искренне порадоваться за братьев и сестёр названных — отряд белок, которые пережили многое с ним. йорверт только им так доверяет. только о них печётся сильно, боясь за хрупкую жизнь каждого остроухого. он же лидер. ведёт их за собой. рассказывает небылицы, когда они костёр в глуши зажигают. говорит о многом и о ни о чём одновременно. а они слушают. многие младше его, поэтому верят любому слову. а йорверт пытается хотя бы для них жить идеей мира для всех эльфов [это так смешно]. они кричат о том, что хотят свободу эльфам. говорят сами о том, что придёт час и эльфы прекратят убирать дерьмо из под кметов в посёлках и торговать тканями_травами на торговых точках. они говорят о том, что придёт конец этой эры и наступит наконец время для aen seidhe. йорверт на это ничего не говорит. молодые юноши восторженно вскрикивают такой речи, бьются керамическими стаканами с травяной настойкой внутри. йорверт лишь слабо улыбается, потому что наперёд знает что будет. ему не нужно быть светлым. не нужно быть «знающим» и жить свыше пяти соток лет — он знает и так, что с ними будет. йорверта повесят как и его старого mellon эхеля трайгльтана. другие из отряда — йорверт надеяться, что сбегут, а другая часть погибнет в бою. он рассчитывает на маленькие потери, но здесь немного всё иначе. он — воин. воинов учат быть рациональными во всём, знать собственные силы и уметь давать оценку не только врагу, но и себе. многие павшие предводители скоя’таэлей не могли дать оценку собственным силам, поэтому и было много смертей. смерть командира отряда — шрам новый на теле эльфьем. во многих сказаниях и книгах рассказывают о чарующей красоте эльфов — йорверт даже из этого состава выходил напрочь. ему нужно было выделяться, чтобы обратить на себя взор каждого. ему нужно это было, чтобы он смог в быстром счёте научиться давать себе оценку. здесь я смогу выиграть бой, поэтому лучники должны приготовиться к первой волне. здесь стоит отступить, потери могут быть огромны. йорверт ради своих компаньонов [они уже были больше товарищами и друзьями единственными] делал всё возможное, чтобы сохранить себе статус отличного предводителя. за всё это время не было ни единого бунта — йорверта лицо ухмылкой озаряется, кажется, это его личная победа. его отряд любит и ценит — йорверт этого никогда не замечает, потому что занят перевязкой лучницы их — добыл бинты и лечебные элексиры в лавке торговой — пришлось закрыть лицо всё и притвориться глухонемым — пронесло. йорверт добывает еду для своего отряда, старается как-то разнообразить их рацион, потому что питаться одной травой и грибами не очень хорошо. он вместе с товарищем — главным его помощником — делает тихие облавы на лагеря разбойников. никто никому ни о чём не говорит. йорверт как всегда поодаль сидит, грея лишь ладони о доходящие красные языки пламени, ласкающие кожу.
йорверт доверяет каждому из них, но ему совсем не хочется, чтобы они хотя бы как-то походили на него.
йорверт у некоторых в памяти сохранён в записях как «кумир» и «вот таким я должен стать» — йорверту это совсем не по душе.
у того на руках погибло слишком много товарищей по оружию, он пережил нескончаемое число предательств, поэтому не хочет такого же и другим.
йорверт старается быть с ними грозным — вы лишь подчинённые — выходит так, что он руками подзывает, говоря: вы семья.

саския была для него чем-то чарующим. об этом знал каждый. каждый заметил то, как он выпрямляется сразу, когда она приходила или поворачивала голову свою к нему, обращая взор. подмечали, что голос их лидера меняется. саския была для него настоящим самородком. изумрудом, который он бы ювелиру даже за всё состояние не продал бы. она была особенной. всегда. йорверт считал, что этого «была» никогда не будет, потому что саския особенная и она точно приведёт их к миру. воительница единственная, кому он смог доверить такой тяжкий груз. саския единственная, кто хотел бороться за права «нелюдей», тех, кого постоянно дискриминируют лишь из-за признаков внешних — у того зубы все ровные и уши острые, а тот вообще роста низкого и выглядит отвратно. йорверту в лицо плюнуть таким хочется и лезвием меча горло перерезать. саския нашла бы обязательно этому другое решение. она была воительницей, но не собиралась решать все вопросы войной [колдунья эйльхарт научила?] — йорверт умел решать только так. его так обучила жизнь и сотня предательств, которые клеймом на спрятанном повязками глазу. предводитель скоя'таэлей почему-то считал, что саския будет с ним открыта. думал о простой верности и доверительных отношениях, но по итогу опять получил кинжалом в спину. она была чем-то чарующим и приводящим эльфа в восторг — сломалось под голосом ярпена пьяного, сидящего за стойкой и просящего трактирщика налить ему ещё пинту пива. он болтает в таверне о том, что остроухим доверять не нужно [перефразировано в более мягкую форму]. он говорит, что саские плевать. говорит много гадостей, которые слух режут и заставляют плечами передёрнуть. он говорить начинает о саские, и йорверту тогда встать захотелось с глухим шумом. громко, но тихо из-за пьяных голосов и бойни на кулаках в углу. йорверт сам под дурманом и почему-то так сильно поверил краснолюду, что бросил всё.

его люди лишних вопросов не задают, но голову опускают, оставляя тёплые постели и камин. они не хотят уходить, но молчат об этом. утаивают даже сами от себя некоторые. йорверту плевать, потому что гордость задета до такой степени, что содрать кожу хочется и вырвать ту часть мозга, где есть хотя бы малейшие упоминания имени саскии. очередное предательства. очередная пустота после и горький привкус до. йорверту нужно привыкнуть к такому, но всё безрезультатно. каждое предательство воспринимается как в первый раз — болезненно и с появлением осадка неприятного.
они уходят из вергена.
позже йорверт узнаёт о горящем городе его лишь знакомой.
[indent]йорверту жаль быть должно, но он кусает губы тонкие и молчит лишь. не выдаёт себя.

скеллеге для него чужой совсем, но он свой отряд туда отправляет. слухи доходят, что в здешних краях видели дракона — йорверт падок на драконов. до сих пор помнит одного. он ни с кем не разговаривает по поводу ухода из вергена. некоторые догадались сами, некоторым сообщили другие — йорверт в этот раз был излишне молчалив; у йорверта планов совсем нет, они бездумно ходят по неизведанным территориям. они узнают новое, познают себя. йорверт как и всегда сидит отдалённо ото всех и уже никто не старается его позвать поближе — все привыкли. все принимают это как хотят сами, йорверту так просто удобней следить за каждым. он видит каждого. ему легче не говорить ничего, чем показать свои чувства настоящие — заботу особенно.
[indent]его вырывает крик одного из белок.

йорверт поднимается сразу, не желая наблюдать картину смерти. а врагов много — огромные муравьи с хвостом ядовитым. они из зарослей выходят и некоторые, что покрупнее, из пещеры рядом. йорверт себя проклинает, потому что не уследил и виноват в этом. йорверт чертыхается, ударяя рукояткой меча по голове эндриаги красной. йорверт себя проклинает, потому что инсектоидов на удивление слишком много, а их, белок, на удивление уже слишком мало, чтобы против таких групп монстров обширных и сильных сражаться. он говорит собраться всем, когда мечами предпринимает попытки рубануть по панцирю крепкому; взмах крыльев жёсткий, сгребающий воздух и сердца немногих эльфов. дракона рёв и пламя его, разносится по всей местности, обжигая языками страха и пламени. йорвет чувствует запах зажарившейся плоти.
йорверт кричит:

— всем собраться и отступать, — он голову поднимает и глаз единственный прищуривает, чтобы дракона разглядеть.
он замечает.

дракон на каменную глыбу становится и взмахами крыльев как-бы намекает кто здесь на сам-то деле главный. йорверт эльфов своих отступить просит, хватая некоторых за шкирку и оттаскивая в последний момент; огонь обжигает всё. горит всё. крепкие панцири под перепадом температур трескаться начинают и из глоток насекомых вырывается зов агонии. эльф свой взор устремляет к небу, пытаясь понять, что ему делать дальше.
он пустоту в глазницах дракона видит.
[indent]саския не понимает.

йорвет не может объяснить почему уверен на сто процентов, что перед ним дракон — это именно саския. он не может объяснить почему ему не страшно совсем, он лишь собой некоторых бельчат закрывает. когда последняя эндриага выжигается из мира существующего, йорверт из убежища их уходит. на дракона бушующего смотрит, руки по разные стороны выставляя.

— саския!
он кричит, чтобы дракона привлечь. голова поворачивается, но взгляд до сих пор пустынный. непонимающий. йорверту кажется, что он чужим резко стал. брошенным. он резко понимает, что воительница не узнаёт его и почему-то враждебно настроена против него. гадко улыбается, потому что забыть предводителя белок слишком сложно — отличительные черты, вдобавок ещё горячий нрав. йорвета колет то, что саския не узнаёт его, чувствует себя чужим здесь. саския, мы тогда тебя спасли. ты не узнаёшь меня? саския, тогда именно я и мои верные белки были с тобой. саския. саския. саския.
с а с к и я

у йорверта что-то ненормальное к саскии. привязанность, которая ничем не скреплена. йорверт помочь ей хочет и знает прекрасно, что она никогда о помощи открыто не попросит. а зачем ей помощь эльфа-разбойника, который безжалостно убивал всех на своём пути. верно, саския? таким, как он, нет места среди мира и покоя внутреннего. йорверту смешно, потому что саския сейчас разрушает всё, что видит. йорверт грани перерезает. он лезвием меча проводит по ладони, сжимая руку больную теперь. он ближе подходит под испуганные взгляды своего отряда. он ближе подходит и руку в крови протягивает. смотри, я не боюсь тебя. саския, ты помнишь себя?

— саския, caelm! esseath в безопасности.
отзовись же. приди в себя, драконья душа.
йорверт ненавидел всем сердцем небо, не чувствуя себя свободным.
[indent]драконы раздражали [лишний раз восхищали] его.